Но сперва про музыку.
Вчера был 5 квартет Шостаковича, и он произвел на меня впечатление безысходного трагического сочинения. Странно, что раньше мне так не казалось, воспринималось как нечто героическое. Но ведь там в конце похоронный марш, а заключительное просветление больше похоже на оцепенение.
А вот сейчас 6 квартет. Чудесное сочинение, но несколько загадочное в своей безусловно в целом светлой атмосфере. И я его недооценивал, полагая, что вдруг автор решил сделаться Глазуновым. Но нет: никакой это не Глазунов, а настоящий Шостакович, рассказывающий о нашей жизни ярче многих романов и кинофильмов в самых разных ее проявлениях. Так и видишь эти наши дома, дворы, людей на улицах и в окнах домов, что-то вроде заключительных фраз "Дома на набережной" Трифонова.
***
А теперь про антимузыку.
Речь пойдет о двух Композициях Уствольской: №1 "Dona nobis pacem" и №2 "Dies irae". Почему, если некоторые не стыдятся говорить, что не могут понять, как можно любить Моцарта, я не могу откровенно сказать, что эти сочинения Уствольской - торжество злобной и агрессивной бездарности? Но с неимоверными претензиями. Как заметил, кажется, Набоков, в замысле было нечто космическое и умозрительное, а в реализации вышло нечто комическое и уморительное. Начальные звуки тубы в первой композиции напоминают совсем немузыкальные звуки, которые издает протагонист джойсовского "Улисса" в конце 11 эпизода.
Такое же безрадостное впечатление произвели на меня некоторые сочинения новой, условно говоря, музыки, в которых я никак не могу ухватить музыкальную мысль (в предположении, что она там есть). Но не буду называть имен, дабы не травмировать нежные души поклонников.
***
И еще об одном проявлении антимузыкальности, на сей раз в области музыкальной критики.
Я был тут на днях буквально захвачен Полонезом-фантазией Шопена, и на сайте Belcanto.ru наткнулся на фрагмент известной книги Ю.А. Кремлёва. Там, в частности, написано:
"Избегая и тех и других крайностей и безусловно отвергая попытки усомниться в высокой художественной ценности полонеза-фантазии, нельзя, однако, не видеть, что эта пьеса отразила ряд ущербных настроений творчества Шопена последнего периода".
Ущербных? Единственно тут можно заключить к ущербности автора таких строк, помимо всего прочего, ярого ненавистника Моцарта и Шостаковича.
После процитированного замечания автор раскладывает сочинение Шопена по полочкам, уподобляясь пушкинскому Сальери и что следовало бы с большим основанием отнести к жанру бухгалтерских отчетов или описей имущества.
