Академическое описание картины есть здесь.
Это противоречит тому, что писала Ахматова:
Ржавеет золото и истлевает сталь,
Крошится мрамор — к смерти все готово.
Всего прочнее на земле печаль
И долговечней — царственное слово.
(Всё стихотворение)
Впрочем, она же писала и так:
Теперь меня позабудут,
И книги сгниют в шкафу.
Ахматовской звать не будут
Ни улицу, ни строфу.
Но это отсылает к Пушкину:
Но, может быть, и это даже
Правдоподобнее сто раз,
Изорванный, в пыли и в саже,
Мой недочитанный рассказ,
Служанкой изгнан из уборной,
В передней кончит век позорный,
Как прошлогодний календарь
Или затасканный букварь.
Но что ж: в гостиной иль в передней
Равно читатели черны,
Над книгой их права равны,
Не я первой, не я последний
Их суд услышу над собой —
Ревнивый, строгий и тупой.
Как точно! "Ревнивый, строгий и тупой" - именно такие приговоры часто выносят даже весьма просвещенные и вроде бы умные люди великим произведениям искусства, которые им недоступны.
Казус Раневской: "Эта дама сама выбирает, кому ей нравиться, а кому нет".
Точнее, казус Мадонны Рафаэля в интерпретации Раневской.
См. на блогспоте.
